Сомнительная полночь [сборник] - Эдмунд Купер

Джозефина, проконсул Великой Федерации, почесала ногу (тем самым привлекая внимание к тому, что какой-то писака назвал однажды самым большим сокровищем Франции), налила себе еще кофе и зевнула:

— Вы более чем правы, cherie[25]. Все это вопрос настроения. И в этот последний день октября я в настроении сменить настроение… Требуется что-то новое. Странное, может быть, но новое.

Послу Индокитайской Империи вдруг пришла в голову идея:

— Я знаю, Вики. Позвольте мне позвонить домой и приказать заморозить пруды у Тадж-Махала. Мы можем вылететь туда сегодня пополудни. Зажарим быка и устроим старинную английскую вечеринку с катанием на коньках, с китайскими бумажными фонариками, вальсами Штрауса и двумя батальонами мужественных сикхов.

— Дорогая Индира, — сказала мягко королева, — вы слишком много читаете. К тому же у нас уже была индийская вечеринка — или Индонезийская? — дней десять назад. Но кое-что… здесь есть какой-то намек на идею. — Она снова повернулась к проконсулу Федерации. — Что вы сказали, любовь моя?

— Последний день октября.

— Ага, — воскликнула Виктория с триумфом. — Туз, король, дама, валет. Канун Дня Всех Святых[26]. Я чувствовала, мое либидо[27] подсказывает мне что-то. Старинный английский обычай! Мы устроим ведьмовский шабаш.

— Замечательно — в квадрате и в кубе, — сказала Элеонора.

— Канун Дня Всех Святых? — спросила Анастасия сомневающимся тоном.

— Да, канун Дня Всех Святых, — подтвердила королева с энтузиазмом. — У нас будут и вёдьмы, и колдуны, и демоны, и дьяволы. У нас будут скелеты и девы, фейерверки и черная магия.

Потом, как будто что-то вспомнив, она добавила:

— Мы также пригласим палату общин, дипломатический корпус, корпус мира и главные гражданские службы. Список А, я думаю. Те, кто входит в список В, чертовски трудны в общении. И всем мы прикажем явиться с ракетными ранцами и на помелах. Ха, это будет отличный праздник, особенно если мы не пожалеем спиртного. — Она похлопала Анастасию по руке: — Будьте добры, нажмите кнопку вызова. Вы сидите ближе всех. Будет лучше сразу настроить слуг на что-то особенное.

Анастасия позвонила личному секретарю королевы. Индира, все еще слегка опечаленная тем, что Виктория отвергла идею с Тадж-Махалом, сказала немного обиженно:

— Но где же мы его проведем? Этот ведьмовский шабаш?

Виктория улыбнулась:

— Где же еще, как не в Стоунхендже[28], моя прекрасная коричневая бестия.

«В конце мира, — писал Дайон, — небо украло у розы кровавый цвет».

Он сомнамбулически посмотрел на свой старинный блокнот, пожевал кончик столетнего карандаша, затем рассеянно потянулся за бутылкой водки. Он не потрудился налить себе в стакан — просто поднес горлышко к губам и сделал большой глоток.

Через некоторое время он икнул и стал писать снова:

И там, где наступила тьма,

В пустом свете сумерек

Лежал белый остров,

Подобно шраму в темноте.

Он был неощутим,

Но обладал безмолвием

Последней болезни ночей.

Континенты мерцали.

Молчаливые берега разговаривали

Раздвоенными языками пламени

И подражали забытым птицам.

Последовала еще одна длительная пауза и еще одна консультация с бутылкой водки. Наконец на него снизошло вдохновение, и карандаш быстро зашуршал по страницам:

Ветер, задохнувшийся ветер

Слышал слишком много историй,

Чтобы сохранить их,

Оплаканных

И унесенных с планеты.

Поскольку только смерть

Торопится в каньоны,

Пещеры или долины,

Где не блеснет луч света

В конце, после некоторого раздумья, он приписал: «Дайон Кэрн. 31 октября 2071 г.». Потом бросил карандаш и вновь потянулся к бутылке.

Джуно сидела за шахматной доской, подключенной к локальному компьютеру Лондона-Семь, располагавшемуся двести четырнадцатью этажами ниже, в основании башни. Машина одновременно играла двести семнадцать партий в обычные шахматы, пять — в трехмерные, восемнадцать — в го и десять — в хокусан. Кроме того, она управляла кондиционерами и высокоскоростными лифтами, обслуживала рестораны и жилые комнаты и, наконец, составляла отчеты о приходе и расходе энергии и воды для главного лондонского компьютера.

Джуно только что отпечатала свой семнадцатый ход. Она уже проиграла две пешки, и компьютер, скорее всего, должен был поставить ей мат — как обычно, не позже, чем на двадцать пятом ходу.

Она увидела, что Дайон кончил писать.

— Ну, как дела, любимый?

— Ужасно.

— Что ты пишешь?

— Сам не знаю.

— Не знаешь?

— Если тебе обязательно нужен ярлык, — сказал он раздраженно, — назови это: «Подстрочные Примечания к Монографии о Возможных Последствиях Армагеддона».

Компьютер ответил на ход Джуно так, как она и ожидала. Клетка R5 на доске загорелась ярким светом — машина взяла слона своим конем. Джуно смиренно сняла коня пешкой. Компьютер сдвоил ладьи.

Джуно снова повернулась к Дайону.

— Никакого Армагеддона не будет, — сказала она самоуверенным тоном, — поскольку судьбы мира теперь по-настоящему зависят от женщин.

— Ты — безмозглая большегрудая сука.

Джуно поднялась с места, сообщив между делом компьютеру о своей сдаче, и встала перед Дайоном, уперев руки в бока:

— Никогда не говори мне таких слов, маленький трубадур. А не то я могу разорвать тебя пополам.

— Безмозглая большегрудая сука, — повторил он спокойно. — Стоупс побери, что понимаешь в судьбах мира ты, надменная корова?!

— Ты пытаешься уязвить меня?

— О, первый проблеск интеллекта в мастере секса… Никакого Армагеддона, сказала доминанта. И вот: ее изречение уже навеки занесено в скрижали. Темнота ты, моя дорогая, Армагеддон произошел давным-давно. Он начался голливудским мюзиклом под названием «Хиросима» и продолжался, когда узурпация женщинами мужских прав достигла кульминации. — Дайон снова икнул. — Да, в Хиросиме люди были сожжены. Но оставшихся, Стоупс побери, заморозили заживо, когда вы, бесплодные утробы, начали балдеть от пилюль.

— Мне кажется, я должна заказать для тебя немного кофе, — ответила Джуно с достоинством.

— Пожалуйста. Это только доказывает ограниченность твоего воображения.

Джуно потеряла терпение и бросилась на него через всю комнату. Дайон встретил ее тем, что, как он надеялся, было сокрушительным ударом в солнечное сплетение. С Джуно этот номер не проходил никогда. Она перехватила его руку и, добавив к ее движению свой рывок, одновременно с этим отступила на шаг в сторону. Дайон перекувырнулся через кровать.